Кыся 3: Кыся в Америке - Страница 68

Причем все споры и драки были не из-за дележа добычи, чего я, не скрою, боялся, не по Видовым соображениям националистического характера, а в процессе взаимных упреков в отсутствии или недостатке "актерского мастерства и ощущения партнера"…

То есть предметом распрей и ссор было ИСКУССТВО! И это меня очень порадовало.

Прошли времена, о которых мне как-то рассказывал Шура, когда за малейшее отклонение от какой-то там Генеральной линии в этом самом ИСКУССТВЕ могли запросто поставить к стенке и шлепнуть…

А разные выяснения отношений, мелкие драчки и неглубокие укусы, – они и по сей день имеют место быть в ИСКУССТВЕ всего мира. Так что ничего страшного.

Хемфри перечислил мне все магазины и рестораны, где Котов и Кошек взяли на службу. Сработала таки наша Ленинградская метода по внедрению в хлебные, я бы сказал, места. Не зазорно и Америке у нас поучиться!..

Сам же Хемфри сейчас отирается у китайцев среди книг, газет и журналов. То есть практически устроился по профессии. Китайцы содержат ларек типа нашей бывшей русской "Союзпечати".

Мою Беленькую и Пушистенькую взял к себе жить… Кто бы вы подумали?.. Мистер Борис Могилевский!!! Не знаю, насколько он будет обрадован, когда Беленькая и Пушистенькая выдаст мистеру Могилевскому минимум семь-восемь Котят (от меня меньше еще ни разу не было!), но это уже другой вопрос… А пока все идет как надо.

Молодой черный Кот со своим партнером, одним бойцовским Крысом, притащили мне в подарок здоровенный шмат свежайшей сырой мерлузы. Они "работали" в Корейской рыбной лавке. А вот откуда они узнали, что я обожаю именно мерлузу, – одному Богу известно.

Но тут я сделал классный дипломатический ход. Я не стал жрать эту мерлузу, а вызвал старого Крыса и попросил немедленной аудиенции (тоже словечко будь здоров, да?!..) у Королевы Крыс нашего района Мадам. И уже через несколько минут получил официальное приглашение пройти к Мадам самым коротким путем для особо почетных гостей.

Я торжественно преподнес Мадам этот кусище мерлузы и толкнул небольшую речугу по поводу несравненной мудрости Мадам и ее поистине государственном мышлении.

Старуха была в восторге и от моей речи, и от мерлузы и, глядя на меня откровенно блядским глазом, пожалела, что молодость ее промелькнула так быстро…

– Хотя чем черт не шутит! – плотоядно ухмыльнулась она и даже попыталась потрогать меня ТАМ, между задних лап.

Я тут же с перепуга сослался на кучу предотъездных дел, дескать, поездка в правительственные круги Вашингтона требует от меня невероятной подготовки, наплел чего-то там еще с три короба и поспешил откланяться…

Утром Тимурчик нахально промотал школу и отвез меня опять-таки в Манхеттен, но уже на Седьмую авеню рядом с Пятьдесят шестой улицей, к отелю "Веллингтон".

Там уже стоял огромный, фантастически красивый автобус, к сожалению, обезображенный эмблемой с изображением мчащейся тощей Собаки.

Я как-то в Ленинграде такую Собаку видел на улице – думал, что со смеху сдохну! Морда длинная, у-у-узенькая, сама вся такая тощатина, спина колесом, а под спиной даже живота нету. Худющая – спасу нет! Какая-то карикатура, а не Собака.

Хотя Шура сказал, что это знаменитая "Русская гончая", которая стоит баснословно дорого. Хотел бы я знать – за что?!..

И на кой хрен нужно было такой классный автобус разрисовывать этой дефективной Псиной – ума не приложу…

Автобус назывался "Америка", а по его бортам, под этой скачущей дурой было написано: "Нью-Йорк – Майями". Это Тимурчик мне прочитал.

Около автобуса аккуратными рядами стояли самые различные чемоданы. На тротуар их подвозили из глубины отеля на больших тележках два типа в лиловой униформе и с генеральскими фуражками на головах. Один – черный, второй – смуглый. Оба – с радиотелефонами. Ну надо же! У нас в России это признак значительности, а тут швейцары и подносчики багажа с такими телефонами шастают…

В багажное отделение автобуса чемоданы загружал как-то одному ему известным способом сам водитель этого автобуса, толстый Человек средних лет, Кевин Стивене, друг-приятель семьи Истлейк.

Я вообще заметил, что в Нью-Йорке очень много толстых Людей. Особенно среди черных Женщин и Белых мужчин.

Кевин Стивене так обрадовался, когда увидел нас с Тимуром, что бросил, к чертям собачьим, погрузку чемоданов, затащил нас в автобус и заставил нас немедленно съесть по огромному куску яблочного пирога с кленовым сиропом! Приговаривая, что, если его жена, миссис Дороти Стивене, узнает, что Тим недоел хотя бы маленький кусочек этого пирога, который она делала специально для него, – обида будет на всю жизнь!..

Мы смолотили пирог за милую душу, и только после этого Кевин снова пошел загружать чемоданы.

Тут же из отеля "Веллингтон" под красно-золотой навес у главного входа стали кучковаться и шведские хозяева этих чемоданов, пожилые, степенные, ухоженные старушки с тщательно завитыми серебряными головками и старики в легкомысленных туристских шляпченках с мордами старых дровосеков и строительных рабочих.

Я попросил Тимурчика не говорить мистеру Стивенсу о моей способности вступать в КОНТАКТ. Безумно хотелось спать, а не трепаться всю дорогу с милым, но все-таки посторонним мне Человеком. Ночь у меня была тяжелая, с визитом к Мадам, с небольшими Кото-Крысиными разборками, с назначением Хемфри временно исполняющим обязанности Старшего Кота на время моего отсутствия, с коротким, но бурным трахом с парочкой малознакомых Кошек, ибо моя Беленькая и Пушистенькая никак не могла вырваться из-под крова мистера Могилевского. Он обычно рано ложится спать… Ну, и так далее. Короче, мой недосып прямо валил меня с ног!